Она вошла и направилась прямо к прилавку, где Джерри, держа руки в карманах, ждал, пока ему завернут говяжью тушенку.

— Здравствуйте! Вы не помните меня? Я — Пэтси Карпентер, — сказала она, на минутку легонько положив руку ему на руку.

— Привет! — откликнулся Джерри. Он уже несколько раз замечал Пэтси, но ему казалось, что она словно избегала его, и это его немного угнетало. Он прекрасно помнил ее — она была на ужине у Авроры. Это была самая привлекательная женщина на вечеринке, и забыть ее было просто невозможно. Большую роль в этом играло и то, что он был совершенно уверен в том, что и прежде не раз видел ее на пляже в Санта-Монике. Он полагал, что это так и было, хотя полной уверенности у него не было. В конце концов, на пляже в Санта-Монике он бывал сотни раз, и главным его занятием было глазеть на женщин. По правде говоря, когда он появился в Лос-Анджелесе, это была его первая забава — лежать на полотенце, притворяясь, что пришел загорать, хотя он смотрел на женщин во все глаза. Он был более чем уверен, что не раз видел Пэтси, особенно на том пикнике, с двумя ее дочерьми-подростками и высокомерным красавцем, который обычно выглядел сердитым. Пэтси, если это только была она, немедленно завладела его мыслями и мечтами. Она нравилась ему — такой он представлял женщину своей мечты. Ему ужасно нравилось смотреть, как она поднимает руки, закалывая волосы. Она изо всех сил старалась, чтобы никто не обратил внимания на явно плохое настроение ее мужа, но это ей не очень удавалось. Даже когда она улыбалась и болтала о чем-то со своими девочками, в ее глазах было что-то печальное. Когда же ее оставляли наконец в покое, она подолгу смотрела на море. Иногда она прогуливалась вдоль самой кромки волн. Однажды он даже пошел рядом с ней, чтобы получше рассмотреть ее, но, сделав несколько шагов, подумал, что все это — глупости, и остановился. С чего бы это ему клеиться к замужней женщине? Даже если она не была слишком счастлива в браке, это не означало, что она возьмет и разведется просто из-за того, что ему понравилось ее лицо или то, как она поднимает руки.

И вот теперь эта женщина — а он был почти уверен, что это именно она, с глазами из той самой жизни, с тем же печальным выражением на лице, — подошла к нему в супермаркете в Хьюстоне и положила на его свою руку. В те несколько раз, когда он замечал ее в магазине, ему так хотелось, чтобы они столкнулись друг с другом, покупая овощи или еще что-нибудь, чтобы он смог убедиться, что это была она, та самая женщина, которую он когда-то видел и до сих пор не мог забыть. Ну, и потом, он же мог спросить ее, не жила ли она когда-нибудь в Санта-Монике. Но, казалось, она предпочитала не сталкиваться с ним, а он был слишком застенчив, чтобы преследовать ее. Несколько раз он пытался понять, какие у нее могли быть причины избегать его. Однажды по дороге из магазина, когда он ехал в своей машине, он подумал, что, может быть, она тоже видела его на этом пляже, но ее от него оттолкнуло то, что с ним была какая-нибудь очередная из его женщин. Всего несколько из них могли бы считаться такими же миловидными, как Пэтси или ее муж или, если уж на то пошло, как ее дети. Это просто были его знакомые, причем некоторые из них, пожалуй, выглядели несколько вульгарно. Какое-то время, когда он еще только появился в Калифорнии в первый раз, его привлекали грубоватые, дерзкие и энергичные калифорнийские девушки, но ни одна из них не была столь элегантной и грациозной, не обладала таким хорошим вкусом, как Пэтси.

Но он понимал, что это все были одни домыслы. Он не был даже полностью уверен, что Пэтси и была та самая женщина, которую он видел там и о которой так много думал. Наверное, он ошибался, думая, что Пэтси Карпентер избегала его из-за того, что девушки, с которыми он был знаком все эти годы, были немного грубоваты. Если она и в самом деле избегала его, то, может быть, из-за того, что он что-нибудь не то сказал на ужине у Авроры, хотя ему и в голову не приходило, что такого он мог сказать.

— Вы что, в самом деле собираетесь есть эту солонину? — спросила Пэтси. Она решила нанести удар не откладывая. — А не хотите поехать в Голвестон и отведать крабов?

Хозяин магазина услышал, как она приглашает Джерри. Он как раз собирался заклеить скотчем пакет с тушенкой, но остановился, вопросительно глядя на Джерри.

— Извините, — остановил его Джерри, — мне, кажется, предлагают кое-что повкуснее.

— Похоже, что так, — сказал бакалейщик, кивнув миссис Карпентер. Он знал ее уже многие годы и не совсем одобрял ее манеры, но особенно ему не нравились некоторые из молодых людей, с которыми она не раз появлялась здесь. Но если уж на то пошло, за годы, прожитые в Хьюстоне, ему доводилось видеть и не такое. Видел он гораздо менее приятные вещи, поэтому все происходящее сейчас его не касалось. Он выложил тушенку обратно на витрину.

— Этот мясник меня не любит, — пояснила Пэтси, выходя с Джерри из магазина. — Наверное, он думает, что я — та еще штучка. Мне доводилось бывать здесь с молодыми людьми младше вас.

— Я бы об этом не беспокоился, — успокоил ее Джерри.

Пэтси подумала, что это его замечание слегка ее разочаровало. По правде говоря, ее мало беспокоило, что будет думать о ней какой-то мясник. Она бы предпочла, чтобы Джерри высказал свое мнение, хотя бы пошутил о том, что ее могли считать «штучкой», о ее молодых людях, ну, или еще что-нибудь. Джерри же просто отмахнулся от того, что она сказала, не придав этому значения. Но зато какие хорошие у него были волосы! Когда они вышли на улицу, на них упал солнечный луч. Она подумала — да черт с ним со всем, зачем придираться? Они ведь только что встретились. Может быть, он ее боится?

Если это было и так, то не потому, что она так лихо водила машину. Он сел к ней с таким видом, который говорил: само собой разумеется, что едут они в ее машине, а не в его колымаге, и он к тому же принял, как само собой разумеющееся, то, что вести машину будет она. Он позволил ей увезти себя с такой легкостью, как будто все это было совершенно обычным делом, и, казалось, был доволен тем, что его везут туда, куда хотят.

— Я почти уверен, что это вас я видел на пляже в Санта-Монике, — сказал он, едва они сели в машину. — С вами были еще две девочки и мужчина. Он был немного похож на мексиканца.

— С вашего позволения, скорее на латина, — поправила его Пэтси. — Это был мой муж Томас, он умер бы, если бы даже подумать мог, что кто-то примет его за мексиканца, хотя он и на самом деле мексиканец. Но он все равно уже умер, — сказала она, думая, что произнесла достаточно странную фразу.

— Когда нас познакомили у Авроры, я подумал, что узнал вас, — признался Джерри. У светофора, прежде чем выехать на шоссе, Пэтси рывком откинула волосы со лба. Ему по-прежнему нравилось, как она поднимает руки. Движения, которые делают женщины, слишком сосредоточенные на себе, особенно их бессознательные движения и жесты, были для него какой-то сексуальной поэзией. Эти едва заметные движения и жесты, например как они закалывают волосы, бросались ему в глаза, и он воспринимал их, словно стихи. Чем изощреннее были женщины и чем менее вероятно было, что они могут забыться и позволить себе что-нибудь непроизвольное, тем трогательней было видеть, когда те и вправду забывались, и тогда можно было увидеть что-то простое и грациозное.

— Почему же вы мне сразу не сказали? — спросила Пэтси, выводя машину на шоссе. — В те дни у меня было такое скверное настроение. Томас просто из кожи вон лез — ему так хотелось сокрушить мою уверенность в том, что я неплохо выгляжу. А ведь и женился-то он на мне только потому, что ему нравилось, как я выгляжу. Мне было бы просто лестно узнать, что хоть кому-то нравилось, как я выглядела на пляже.

Перед тем как Пэтси подошла к нему, Джерри чувствовал себя одиноким и обескураженным. Он размышлял, не вернуться ли ему опять в Лас-Вегас, — кто знает, может быть, он смог бы держать небольшое казино, где можно будет поиграть в бинго. Ставить стол для карт ему не хотелось — ни крэппс, ни блэк джек, ни тем более баккару, да и вообще какие-нибудь игры на большие деньги. Он вполне потянул бы салон для бинго. Необязательно в самом Вегасе, можно приткнуться где-нибудь в Рино, или Тахоу, или даже в Элко. Так он выкарабкался бы из этой истории с Авророй, в которую теперь влип, и бросил бы медицину, которая его начинала все сильнее тяготить. И может быть, наткнулся бы там на игрулю-танцовщицу, которая любила бы спортивную ходьбу или что-нибудь в этом роде.